Подставив лицо порывам прохладного, порывистого ветра, я невольно сощурилась, глядя на солнце, посылающее прощальные лучи, наполненные весенним теплом. До заката оставалось еще несколько часов, и потому небесное светило всё ещё ярко сияло  на небосводе, не спеша скрываться за горизонтом и уступать место тоскливой, непроницаемой темноте, хранящей чьи-то печали и слезы.
Мне этот миг подарил такое необходимое спокойствие в расстроенной душе, пусть даже всего на мгновение, которое хотелось растянуть на целую вечность. Было тихо. Так тихо, что хотелось закрыть глаза и раствориться в этом мгновении, забыть о ежедневной суете, присущей современной жизни. Казалось, будто весь мир внезапно замер, но длилось это лишь мгновение – ровно столько требовалось для того, чтобы разум привык к отсутствию цивилизации вокруг, а слух научился различать дыхание природы. Шум океана, крики чаек, едва слышимый свист ветра. Все это гармонично сплеталось в прекраснейшую мелодию, способную излечить даже самую серьезную сердечную рану.
   Я все еще сжимала в руках разорванный конверт и вынутый из него файл с информацией о будущем супруге. Пару часов назад эти безобидные с виду листы бумаги заставили меня на мгновение сойти с ума, всего-лишь от одного взгляда на фото. Здесь было все, что посчитали необходимым эвалуаторы. Увлечения Джеймса, его должность, предполагаемый карьерный рост, уровень IQ. Даже любимый цвет! Его фото, на котором мужчина безмятежно улыбался, а глаза словно излучали доброту. А может это лишь воображение навело меня на странные мысли. Или воспоминания о нашей давней встречи до сих пор не дают покоя. Так много вопросов было к нему с самого начала, но задать их лично Джеймсу никогда не хватало храбрости. Даже просто встретиться с ним я боялась до дрожжи в коленях. До этого дня. До того, как тишину родительского дома разрушил телефонный звонок и просьба о встрече выбила почву у меня из под ног.
   Я не хотела идти и в тоже время желала этого больше всего на свете. Понимала, что давно уже пора расставить все по своим местам, но страшилась того, к чему все это может привести. Я верила системе, но сейчас была слишком напугана, даже шокирована. Все еще задавалась вопросом о том, почему идеальным мужем для меня оказался именно он. А как же разница в возрасте? Конечно я знала, что подобное случается, пусть даже и крайне редко, но никогда не думала, что прийдется самой оказаться в подобной ситуации. Тем более Джеймс был опасен для все еще неисцеленной меня. Однажды мистер Кейн уже заставил мое сердце биться чаще, испытать подобное еще раз было бы крайне опасно.
  А ты трусиха, Давиния Феррарс, - горькая мысль пронеслась в голове, пока я снимала обувь и шла во все еще холодную воду, позволяя морским волнам омывать мигом замерзшие ноги. - Будь Алексис все еще прежней, она бы посмеялась надо мной.
   Поворачиваюсь к берегу, словно чей-то взгляд обжег мою спину, и наконец вижу Джейма. Первое мгновение просто стою, замерев на том же месте, где и стояла, и чувствую, как краска смущения заливает лицо. Глупая и все еще веду себя как ребенок, стремящийся намочить ноги в холодной воде только потому, что за это обязательно поругают родителей. Наверное такой я ему и кажусь. Малолетней дурочкой, когда-то чуть не загубившей собственную жизнь из-за идиотской вечеринки.
  - Мистер Кейн, - приветствую мужчину сдержанной улыбкой, наконец выйдя ему навстречу. - Рада встретиться с вами. Давно стоите здесь? Простите, кажется я слишком погрузилась в собственные мысли.
    Сажусь на песок, не заботясь о платье, и смущенно прячу анкету Джеймса обратно в конверт. Поднимаю взгляд на собеседника и внезапно понимаю, что больше не могу держать внутри слова, что уже долгие годы рвутся наружу. Возможно сейчас последний шанс дать  им выход. Кто знает, может после исцеления мой взгляд на нашу первую встречу изменится.
  - Я давно должна была это сказать. Но раз не решилась раньше, то скажу сейчас, - смотрю на него, от волнения  закусив губу, и внезапно понимаю, что больше не боюсь. Напротив, нахлынуло странное спокойствие, и даже то, что мужчина сидит сейчас рядом со мной, не вызывает страха. - Спасибо. Не знаю, зачем вы спасли тогда двух дурочек, решивших испытать судьбу... Но спасибо.

Отредактировано Davinia Ferrars (2016-05-25 09:18:48)

На город тихо опускалась ночная тень, солнце уже скрывалось за горизонтом и вскоре должно было наступить время луны и бесчисленных звезд, жемчужной пылью рассыпанных по небесному своду.  Я наблюдала за битвой света и тени, завороженно смотря на то, как тьма поглощает последние лучи весеннего солнца. Странная тоска сжимала обычно беспечное молодое сердце. Я невольно вспоминала позапрошлое лето, прекрасные закаты того времени, почти каждый из которых я встречала с отцом и сестрой. Вспоминала ту семью, которой мы были в то время. Ту семью, которой давно уже нет. Алексис съехала в студенческое общежитие почти сразу после того, как забрали отца. Я одновременно потеряла всех самых дорогих людей на свете и ничего не могла поделать с нахлынувшим одиночеством, разъедающим душу подобно кислоте.  А во времена самых прекрасных закатов все казалось таким простым, таким… жизнерадостным. Новая жизнь впереди, неограниченные возможности и наивные мечты о светлом будущем. Возможно, всему виной был подростковый максимализм, но тогда мне казалось, что я могу горы свернуть. Помню, как строила планы на свою последнюю весну в качестве неисцеленной. А сейчас я потерялась в повседневной рутине и понятия не имею, что же ждет меня в ближайшем будущем.
  - Извини, Джеймс, я еще не привыкла. К тому, что мы больше не чужие друг для друга, - слова почему-то звучат чуть более грубо, чем я рассчитывала: я словно обороняюсь, защищаю себя от него. А сам же Джеймс лишь замечает мои дрожащие плечи и накидывает на них куртку, в которую я тут же кутаюсь, стремясь вернуть ушедшее тепло, и виновато улыбаюсь. - Спасибо. И за куртку, и за второй шанс.
   Наблюдаю за ним из под полуопущенных ресниц, страшась и в тоже время надеясь заметить хоть проблеск эмоций в непроницаемых глазах. Возможно слова отца о процедуре задели меня куда сильнее, чем я думала раньше. Все чаще ловлю себя на том, что изучаю поведение исцеленных, невольно пытаясь представить какой буду я после процедуры. И страх. Во мне появился иррациональный страх, которого раньше не было. Мне стали сниться кошмары об операции, да и все чаще воспоминания о той ночи, когда мы с сестрой выбрались на вечеринку, стали приобретать все более кровавый оттенок.
    - Знаешь, отец часто говорил о тебе. А он ведь редко сближался с кем-то настолько, чтобы заговаривать о человеке за ужином. Помню пару лет назад он пригласил тебя к нам на обед, а я сбежала, потому что была уверена, что ты увидишь меня и расскажешь всем о той вечеринке. Отец нашел меня лишь вечером, я вот так же сидела на этом пляже и наблюдала за закатом. Он отчитал меня словно маленькую девочку за глупое поведение и тогда я поняла, что он все знал. Знал и не осудил нас с сестрой, - на мгновение замолкаю, поражаясь тем откровениям, что слетают с моих губ. Но остановиться уже не могла. - Тогда он сказал мне, что я должна испытать как можно больше до исцеления. Мы даже составили список, где были в основном глупости. Нарушить комендантский час. Научиться плавать и доплыть до буйков. И прочая ерунда, которая, как считал отец, сделает меня счастливой. А знаешь что самое обидное? До процедуры осталось всего пару недель, а я так и не научилась плавать.
    Невольно смеюсь и откидываюсь на песок, наблюдая за тем, как последние лучи солнца исчезают за горизонтом. Скоро наступит комендантский час и надо будет идти домой, но мне внезапно так спокойно здесь, рядом с Джеймсом, что не хочется уходить. Даже странно, что еще совсем недавно я до безумия боялась этой встречи.
    - Даже не знаю, зачем я тебе все это рассказала, - откидываю волосы, упавшие на лицо, и смотрю на мужчину рядом с собой. Жду, что вот сейчас он рассмеется надо мной и скажет, что встреча до моего исцеления была ошибкой. - Зачем эта встреча, Джеймс? Я ведь не та девушка, что станет твоей женой. Та Давиния, что сейчас перед тобой, скоро исчезнет. И кто знает, какой я буду после исцеления...

Я никогда не была свободной. Сколько себя помню, меня всегда волновало то, что обо мне могут подумать. Конечно, при желании  я могу убедить окружающих в обратном, однако, да, мне всегда было необходимо знать, что я кому-то нужна. Важно было угодить всем и каждому, важно нравиться людям, соответствовать их представлениям и оправдывать их ожидания. С самого детства мама внушала мне, что лишь достойным поведением я обеспечу себе то будущее, которого хочу. Лишь с идеальной репутацией я буду полезна обществу, лишь совершенную меня будут ценить и уважать. Меня приучили, что так правильно. Это материнское воспитание дало о себе знать в тот день, когда я шла доносить на родного отца. Она всегда обращала на меня больше внимания, отец же чаще выделял Алексис. Не зря ведь они так с ним похожи характерами. Я же всегда вынуждена была носить маски, придуманные моей мамой. Лишь бы только не казаться странной или, иными совами, не такой, как все. На самом деле я уже и забыла, кто такая Давиния Феррарс на самом деле. Все мои мечты, все идеалы - лишь слова, которые когда-то продиктовала мне мать. Слова, в которые я в свое время поверила больше, чем в себя.
  Однако сейчас, лежа на влажном песке рядом с Джеймсом, я начинала жалеть о многом, что не успела сделать за прошедший отрезок собственной жизни. Я даже на какой-то миг пожалела о своей извечной правильности, о внутреннем барьере, мешающем жить так, как хотел для меня отец. Мне было спокойно, так спокойно, что я невольно поймала себя на мысли о том, что рада назначению. Рада, что проведу остаток своей жизни в его обществе. Наверное поэтому чувствую жгучее разочарование, когда он встает на ноги, словно желая оказаться подальше от меня. Сперва думаю, что вот сейчас он развернется и уйдет, а потом с недоумением смотрю на протянутую руку. Правда Джеймс и не ждет от меня реакции - лишь хватает за руки и рывком поднимает, окончательно сбивая с толку. Сейчас он пугает меня, но в тоже время кажется таким восхитительно живым, что ни единого слова протеста не слетает с моих губ. Я лишь затаила дыхание, пытаясь понять, что же он задумал.
  - Нравится плавать? - недоуменно переспрашиваю, вновь обретя дар речи. Сперва не понимаю, почему это кажется мне таким необычным, а потом понимаю. В его голосе нет того пустого безразличия, с которым исцеленные чаще всего рассказывают о своих увлечениях. Это меня больше всего и пугало в исцелении - я безумно боялась потерять интерес к писательству и рисованию. Хотелось бы, чтобы у меня остались хоть какие-то увлечения помимо науки. - Это же прекрасно!
   А потом Джеймс начинает раздеваться и я вновь теряю способность говорить, лишь хватаю ртом воздух, словно рыба, которую во время  шторма выбросило на берег. Я никогда не видела мужчину без одежды, да и где бы? Неисцеленным разных полов запрещено было пересекаться, а с исцеленным у меня не было особого повода общаться. А тут передо мной не просто мужчина - будущий муж. Который, ко всему прочему, внезапно решил оголиться, напугав при этом до чертиков.
  - Что ты делаешь? - хочу отойти подальше, но ноги словно приросли к земле. Да и ко всему прочему художница внутри меня просто не могла проигнорировать открывшееся зрелище. Даже моя неопытность не могла помешать в осознании того, что Джеймс обладал просто потрясающим телом.
    Мужчина идет к воде и лишь тогда я краем сознания начинаю понимать, что же он задумал. Поеживаюсь от невольного страха, и все-таки не могу устоять перед его улыбкой. На этот вечер позволяю себе быть безрассудной и, когда Джеймс скрывается под водой, быстро скидываю куртку, а после и платье. Можно было бы искупаться в одежде, но упреки матери потом будут куда страшнее того, что Джеймс увидит меня в нижнем белье. Ступаю в воду, но почти мгновенно теряю настрой, стоит лишь ощутить холодную воду на своем теле.
   - Знаешь, я не уверена, что это хорошая идея, - говорю чуть громче обычного, перекрикивая шум волн и смущенно обхватив себя руками. И все-таки иду дальше, все глубже погружаясь в воду. - Вода же просто ледяная, это неразумно. К тому же... меня уже пытались научить. Безуспешно. Для этого я слишком боюсь глубины, - а потом дополняю тихо, едва слышно. И все-таки почему-то знаю, что он услышит и поймет. - Я слишком боюсь потерять контроль.

Вода больше не кажется такой холодной, когда я оказываюсь вблизи Джеймса - напротив, меня бросает в жар. Честно говоря, я все еще не была уверена в разумности происходящего, но сказать "нет" просто не хватало сил. На самом деле я боялась воды. Боялась еще с самого детства, с того момента, когда едва не утонула в этих волнах. Мне тогда едва исполнилось шесть и я отчетливо помню, как в тот день решила, что уже достаточно большая для взрослых развлечений. И, пока мама вела светскую беседу с одной из наших соседок на пляже, я развлекалась в воде. Ума не приложу, как оказалась на глубине - помню лишь горькую от соли воду, разрывающую мое горло, да чей-то крик, умоляющий меня держаться на поверхности. Меня вытащил один из спасателей, а мама лишь недовольно посмотрела на непутевую дочурку и сказала спокойно, что это мне урок на будущее. Отец же едва не сошел с ума, когда ему обо всем рассказали и с того дня всячески пытался научить меня плавать. Вот только я для этого слишком боялась воды.
  - Да, я доверяю тебе, - все же произношу я в ответ на вопрос Джеймса и вкладываю свою руку в его ладонь. Невольно вскрикиваю, когда мужчина притягивает меня к себе, но все же пытаюсь покорно расслабиться и ложусь на спину, удерживаемая лишь его руками. Было бы куда логичнее начать с противоположной позиции, но я слишком боюсь оказаться лицом к воде и вновь почувствовать ее прогорклый вкус. - Пожалуйста, Джейми. Только не отпускай меня, - сокращение его имени само рвется с губ и я невольно осознаю, что мне нравится, как оно звучит. Так нравится, что я невольно улыбаюсь.
   Я закрываю глаза и позволяю себе раствориться в этом мгновении, позволяю воде принять мое тело в свои объятия. Чувствую, как сильные руки удерживают меня на плаву, и внезапно понимаю, что непозволительно доверилась Кейну. И мне это нравится.
Пытаюсь последовать его совету и расслабиться, выкинуть все из головы и забыться,, но удается это далеко не сразу. Я гоню мысли прочь лишь благодаря силе его рук и улыбки, способной прогнать любые страхи. Отдаюсь моменту, считая удары собственного сердца, внезапно ускорившего свой бег. И тогда я понимаю, что словно стала невесомой, будто теперь я - часть океана, а вода приняла меня как давно потерянную дочь.
  - Отпусти меня ненадолго, - распахнув глаза, почти что шепчу я, встречаясь взглядом с Джеймсом. - Я хочу попробовать.
   И тогда я понимаю, что происходит нечто невероятное. За один вечер я доверилась Джейми настолько, что позволила отступить даже самым сильным страхам. Теперь меня держат на воде не его руки, а та легкость, что он подарил мне сегодня своим присутствием. И это заставляет меня счастливо рассмеяться от нахлынувшего восторга.
  - Я не тону! - я словно восторженный ребенок, которому купили самый большой рожок мороженного. Словно девушка, чью заветную мечту только что исполнили. Позволяю счастливому смеху литься над водой и не отрываю взгляда от мужчины рядом со мной. - Джейми, ты это видишь? Я больше не боюсь.
   Подплываю к нему и неловко встаю на ноги, пошатываясь от волн, так и норовящих сбить с ног. Вода скрывает меня почти по самую шею, я запрокидываю голову, смотря Джеймсу в глаза. Понимаю, что мы стоим близко друг к другу, слишком близко. Мне даже кажется что от его тела исходит жар, но отступить почему-то кажется неправильным.
  - Ты даже не представляешь, что сейчас сделал для меня, - я смотрю на него и мир словно вертится вокруг. - Впервые за долгое время я действительно чувствую себя живой.

Было странно чувствовать себя столь свободной, но почему-то рядом с Джеймсом притворяться мне совершенно не хотелось. На самом деле я желала совершенно иного - чтобы он узнал меня. Настоящую меня, ту Давинию Феррарс, что я похоронила в собственной душе под давлением матери и чужих идеалов. Та, другая я, любила рисовать закаты, пусть даже и знала о том, что подобное искусство не поощрялось государством. А еще другая я мечтала о карьере писателя и прятала под половицей в собственной комнате пухлый дневник со своими зарисовками, которые отец когда-то настойчиво просил никому не показывать. Я не понимала, когда так сильно успела измениться. Знала, что это к лучшему, что все делаю правильно. Но слишком тосковала по объятиям отца для того, чтобы перестать сомневаться.
   Я не могу сдержать боли во взгляде, когда Джейми на мой поток откровений отвечает лишь сухой фразой, означающей лишь одно - надоедливой девчонке давно уже пора домой. Да он наверное и прав - я слишком расслабилась, забыла обо всем на свете, отдалась этим мгновениям словно волшебному сну. А он меня лишь разбудил. И не важно, что привел меня в чувства он подобно хлесткой пощечине.
  - Ты прав, - не могу скрыть острое разочарование в голосе, но надеюсь, что он спишет его на нахлынувшую усталость. - Я давно уже должна быть дома.
    Разворачиваюсь и пытаюсь двинуться к берегу, отпустив наконец руку Джеймса, за которую держалась до этого момента, но Кейн не дает мне сделать и шага, лишь притягивает ближе к себе и подхватывает на руки. Словно я какая-то пушинка и мои пятьдесят килограмм ничего для него не значат. Не могу удержаться, а потому смеюсь, невольно обвив руками его шею из страха упасть. От недавней грусти и следа не осталось - Джеймс Кейн вновь сбил меня с толку, поразил до глубины души.
  - Знаешь, я все еще не разучилась ходить, - шутливо хлопаю его по плечу, но сама даже и не пытаюсь отстранится. Лишь устало склоняю голову к груди Джейми и затихаю, слушая мощные, но ровные удары его сердца.
  Ловлю себя на мысли о том, что мне нравится его близость и я бы с радостью провела так долгие часы в тишине, просто слушая стук его сердца. Но тут же ужасаюсь собственным мыслям и, когда наконец оказываюсь на ногах, все еще прячу лицо, так как чувствую, что оно горит от смущения. Та легкость, что была в воде, уходит и я не знаю куда себя деть - от неловкости трясутся руки. А еще от страха, потому что знаю, что уже никак не успею вернуться домой к комендантскому часу. Джеймсу то не нужно волноваться, для исцеленных нет подобных ограничений. А вот если поймают меня, то ничего хорошего ждать не стоит.
   - Наверное мне пора домой, - говорю тихо, поднимая платье с песка. Понимаю, что оно тут же промокнет, но выбора особо нет, как нет полотенца, фена и сухого белья. Все-равно мать увидит.
   Одеваюсь, отвернувшись от Джейми и невольно вновь и вновь прокручивая сегодняшний вечер в голове. На самом деле не хочу уходить, боюсь что сегодняшний день последний в списке счастливых воспоминаний. Тяну время, все больше уменьшая шанс на то, чтобы прийти домой во время, но почему-то комендантский час волнует меня меньше всего.
  - Чертово платье! - едва слышно ругаюсь, закусив губу и извиваясь в безуспешной попытке застегнуть молнию на спине. Почему- то расстегивала я его без проблем, а застегнуть никогда не могла. Неловко было просить мужчину о помощи, но вернуться домой в мокром платье это одно, а вот в если оно еще будет и расстегнуто... - Джейми? Ты не мог бы мне помочь?

Прикосновения Джеймса вызывают в моем теле странную реакцию, не похожую ни на что другое. Казалось бы, только что я тряслась от холода, но стоит лишь его пальцам коснуться моей поясницы, как я вздрагиваю всем телом на этот раз словно ступив в огонь. Я не могу нормально дышать и это действительно сбивает с толку, путает и без того замутненное сознание. А Джейми словно играет со мной, пусть даже я и прекрасно понимаю, что выдумала это сама. Его пальцы скользят следом за язычком молнии, обжигая кожу, словно пламя - крылья мотылька. Они же путаются в волосах и это так приятно, что я безвольно закрываю глаза, слишком часто вдыхая воздух сквозь приоткрытые губы. А когда его ладонь скользит по чувствительной коже на шее, я и вовсе слегка подаюсь навстречу его руке, словно потеряв контроль над собственным телом. Конечно же, это пугает меня, но я отложила страх и самобичевание до того момента, пока не окажусь дома. Ничто не испортит этот вечер. Даже я сама.
  - Спасибо, - схожие нотки хрипотцы в наших голосах заставляют меня пораженно вздрогнуть, но я быстро убеждаю саму себя в том, что виновато ночное купание в холодной воде. И не важно, что Джеймс вовсе не кажется замерзшим, как впрочем и я в этот момент.
    Поворачиваюсь к Джейми и невольно запрокидываю голову, что бы просто видеть его лицо. Он высокий, очень высокий. Рядом с ним я чувствую себя совсем крошечной, фарфоровой куколкой в тени великана. Всегда стеснялась своего маленького роста, но рядом с ним мне, напротив, нравится быть таковой. Должно быть, когда я стану его женой, я буду чувствовать себя самой защищенной женщиной на свете. Жаль только, что вряд ли смогу оценить это по достоинству.
    Он проводит языком по губам и я невольно повторяю движение за ним, чувствуя, как перехватило дыхание на миг. Понимаю, что слишком долго смотрю на его губы - мы стоим так близко, что никакая тьма не может помешать видеть друг друга. Особенно когда из-за облака выглядывает луна, освещая пляж своим холодным сиянием. На мгновение пытаюсь представить, каково это - почувствовать на своих  губах его поцелуй, но тут же в ужасе отшатываюсь, надеясь, что он ничего не успел прочесть в моих глазах.
   Кутаюсь в его куртку, которую Джейми вновь накинул на мои озябшие плечи, и невольно улыбаюсь, вдыхая его аромат. Почему-то мне кажется, что он пахнет лесом. Лесом и свежим ветром, а еще чем-то особенным, присущим только ему одному. Почему-то мне кажется, что так пахнет свобода, но озвучить свои мысли я благоразумно не решаюсь.
   - Хорошо, - отвечаю ему с грустной улыбкой, осознавая, что прекрасный вечер подошел к концу. Ступаю за ним, когда он направляется в сторону дороги, и лишь на холме, у его автомобиля, позволяю себя оглянуться, теряя драгоценные минуты, способные спасти меня от опоздания. Смотрю, как мерцает вода в свете луны и звезд и долгое мгновение не могу посмотреть на Джейми. -Я лишь надеюсь, что этот день не поблекнет в моих воспоминаниях и не сотрется из памяти. Я бы не хотела потерять ни секунды. И наверное отец в чем-то был прав. Я должна выполнить как можно больше из нашего списка. Возможно яркие воспоминания - ключ к тому, чтобы не потерять себя после процедуры. Потому что я не хочу стать такой, как моя мама. Холодной и безразличной ко всему, - поворачиваюсь к Джейми и улыбаюсь. - Я хочу быть как ты. И да, я знаю что ты сейчас скажешь. Нам пора. И будешь прав.

Пожалуй самое прекрасное, что я видела в этом мире за всю свою жизнь - это улыбка Джеймса. Каждый раз, когда он улыбается, я чувствую себя так, словно одержала маленькую победу в неизвестном мне противостоянии. Я открываю его вновь и вновь, с каждым взглядом и каждым словом. Он столь многогранен, что сводит меня с ума, путает с каждой фразой, с каждой переменой его поведения. И все же за один короткий вечер он умудрился сделать меня счастливой. Даже жаль, что я не пыталась узнать его раньше.
   Его вопрос я оставляю без ответа, потому что не знаю, как выразить в словах то, что понимаешь сердцем. Да кажется он и не думает, что я отвечу, лишь открывает дверь для меня. Я прохожу мимо него, слегка задев мужчину плечом, и сажусь в машину, все еще чувствуя его прикосновения на своей коже и прохладу океанских волн. Горло сжимает странная тоска, но я не позволяю себе грустить раньше времени. У нас все еще есть время, пусть даже исчисляется оно не в часах, а в минутах. Я больше не собираюсь его терять, у меня и так осталось слишком мало секунд на часах.
  - Слишком много бессмысленных вещей, - на самом деле сейчас я чувствую неловкость, заговаривая о списке. Должно быть для исцеленного все это кажется сущей глупостью, детскими прихотями. Для меня же список - слишком личное, ниточка, связывающая меня с отцом.
   Я молчу слишком долго, но вовсе не потому, что не доверяю Джейми - скорее уж не доверяю самой себе. Не хочу, чтобы он счел меня глупой и незрелой, не хочу, чтобы после столь чудесного вечера смеялся надо мной. И все-таки было бы неправильно открыться лишь на какую-то часть. Особенного после того, как Джеймс помог с выполнением первого пункта и подарил мне столько новых ощущений.
  - Прости, просто я и сама долгое время считала все это сущей глупостей. Мечтала лишь об одном - поскорее пройти процедуру. А сейчас даже и не знаю. После сегодняшнего вечера подумала, что может не так уж и плохо будет развлечься перед взрослой жизнью, - смотрю в окно, не решаясь взглянуть на Джейми. Не хочется тратить время на разговоры о каком-то списке, но я не знаю, что же еще ему сказать. А потому продолжаю. - Я хотела бы научиться водить автомобиль. Конечно я понимаю, что при желании меня научат этому в институте, но хотелось бы сейчас, пока я еще такая. А еще знаешь тот заброшенный маяк на окраине города, почти у самой границы? Хотелось бы побывать там, встретить рассвет на самом верху.  Должно быть оттуда замечательный вид, но я не уверена, что он вообще открыт для посещений. А еще я хочу белку. Или енота. Настоящих, живых. Чтобы жили в моем доме и после процедуры напоминали времена, когда появились у меня, - смеюсь, откинувшись на сидение, и смотрю на Кейна, ожидая что вот сейчас он точно объявит меня сумасшедшей. - Ну и конечно есть то, на что я уж точно никогда не решусь. Например искупаться в океане голой. Или сбежать ночью из дома и до самого утра любоваться на звезды.
   Помня о том, что Джейми - представитель правоохранительных органов, да к тому же еще и исцеленный, я предусмотрительно избегаю те пункты, которые он однозначно сочтет незаконными. И все-таки рассказываю ему куда больше, чем кому бы то ни было. Что-то в нем толкает меня на откровения, но это больше не пугает.
   - А ты когда-нибудь мечтал о чем-то подобном? О чем-то, что казалось незначительным для остальных, но много значило для тебя?

Отредактировано Davinia Ferrars (2016-05-27 21:52:47)

Пока я раскрываю перед Джеймсом душу, мне кажется, что он и вовсе меня не слушает, сосредоточив внимание на дороге. Даже и не знаю, обижает меня это или же дарует облегчение. Мне не нравится то чувство неловкости, что внезапно появилось между нами вновь, но спросить в чем дело я не решаюсь - слишком уж страшно услышать ответ. Да и в конце концов мне удается добиться от него хоть чего, а если быть более честной - довольно многого. Удивление в его голосе слышится достаточно отчетливо и я улыбаюсь, добавив эту эмоцию в мысленный список того, что я хочу помнить о Джейми.
  - Зачем мне белка? - мгновение я смотрю на него, а потом пожимаю плечами и отворачиваюсь к окну. - Если бы ты когда-нибудь пробовал их кормить, то понял бы. Они невероятно умные. И забавные. А еще, когда я была маленькой, папа называл меня своей белочкой. Хотя, я думаю, что не заслуживала подобного сравнения.
    Пожалуй я зря опять заговариваю об отце. Сразу становится так тяжело внутри, снова мысли о правильности или неправильности моего поступка бьются в моей голове, причиняя невыносимую боль. Я не смотрю на Джейми даже когда задаю ему вопросы. Больше не могу, потому что чувствую, что в глазах вот-вот заблестят слезы. За последний месяц подобные эмоциональные скачки стали нормой для меня - кажется только что я беззаботно смеялась, а вот сейчас уже готова разрыдаться. Лишь когда машина останавливается на подъездной дорожке, я позволяю себе взглянуть на Джейми и, кажется, что повернуться мы решили одновременно. Кажется и мне, и ему трудно выдерживать взгляд другого, но мы не отводим глаза. Я жду ответа, он же видимо подбирает слова. А еще есть мама, которая, как я думаю, уже увидела машину и несется к выходу, готовая за волосы тащить меня домой. Просто идеальное окончание вечера.
    - Очень жаль, - произношу я едва слышно, стараясь скрыть разочарование от его ответа. И тут же необдуманно произношу следующую глупость. - Хотела бы я знать, о чем ты думаешь.
    Джеймс выходит из машины, а я медлю, смотря на дом. На самом деле теперь, оставшись без отца и сестры, я просто ненавидела это здание. Ненавидела и, честно говоря, боялась. Боялась пустых коридоров, да и матери, что могла быть безгранично жестока. Раньше ее сдерживал отец, сейчас же я осталась с ней наедине и частенько получала по поводу и без. Для меня подобное отношение давно уже стало нормой, в отличие от Алексис, которую мама всегда сторонилась. Сестра никогда не знала об этой стороне личности Вероники Феррарс. Да и не должна была знать.
   - Какой ты? - повторяю я вопрос, который Джейми задал еще до нашего отъезда с пляжа, когда дверца с моей стороны открывается. - Ты живой. Настоящий. А еще добрый и искренний. И у тебя светлая улыбка. Мне кажется именно такими и должны быть исцеленные. А вовсе не становиться однотипными роботами.
Мне страшно от того, что я произношу это вслух, а еще я понимаю, что медлить больше невозможно. А потому выхожу на улицу и, не сказав больше ни единого слова, ступаю за Джеймсом, мысленно умоляя маму не устраивать при нем сцен. Она, конечно же, уже спешит к нам на встречу. Лицо ее не выражает ничего, но по странному блеску в глазах я понимаю, что ничего хорошего меня не ждет. Все это время я шла с опущенной головой, но когда заговаривает Джеймс, невольно перебивая мою мать, я удивленно поднимаю на него взгляд. Он лжет и вызывает во мне двоякое чувство, но я все же улыбаюсь, пытаясь осознать один единственный факт - он лжет чтобы защитить меня. Правда вряд ли это поможет.
  - Не нужно вступаться за мою дочь, Джеймс. Она уже достаточно взрослая, чтобы самостоятельно отвечать за свои поступки, - улыбка, которая должна быть вежливой и приветливой - просто движение губ, не затрагивающая ее глаза. - К тому же, ей было сказано быть дома к ужину. Во сколько у нас ужин, дорогая?
   - Мама, я уже не маленькая! - на мгновение встречаюсь с ней взглядом, но тут же вжимаю голову в плечи, признавая собственное поражение. Снижаю голос на пол тона и молюсь, чтобы на этом она прекратила столь унизительную сцену. - В восемь. Ужин в восемь. Ты права, я поступила непростительно.
  - Прости ее, Джеймс. Она глупа, импульсивна, навязчива и приносит сплошные разочарования. Но мы оба знаем, что процедура ее избавит от недостатков.  Спасибо что привез ее домой до того, как она натворила глупостей. Подожди минутку, я принесу полотенце и какую-нибудь футболку Джонатана. Неприлично разгуливать по улицам в таком виде, - мать направляется в дом, но замирает в дверном проеме, сверкнув на меня глазами. - Давиния, прощайся с мистером Кейном и немедленно в свою комнату. Ужин ты пропустила, потому тебе полезно будет поспать голодной.
     Она скрывается из виду, а я не могу произнести ни единого слова из-за слез и обиды, сдавливающих горло. Мне стыдно, я чувствую, как пылает мое лицо, а все вокруг расплывается от непрошеных слез. Поднять взгляд на Джеймса физически невозможно, потому я лишь снимаю его куртку и протягиваю, разглядывая ступеньки у себя под ногами. Обидно, что вечер заканчивается именно так, но даже эта сцена не способна затмить те моменты счастья, что я испытала за этот день.
  - Заслуженная трепка. Спасибо, что попытался оправдать меня. Я забыла предупредить, что с моей мамой это бесполезно, - поднимаю взгляд, но не запрокидываю голову, как делала это раньше. Не встречаюсь с ним глазами, оставляю свой взгляд где-то на уровне плеч. - Прости что стал свидетелем этой сцены. И спасибо за вечер. Оно того стоило. Каждое мгновение.