Стоя перед зеркалом в ванной, Ричард критическим взглядом оценивал свой внешний вид. Стройное, полное сил тело, слегка растрепанные светлые волосы, голубые глаза. Все было идеально. Со дня своего исцеления Рич стал оценивать себя правильно. Странно даже вспомнить, что раньше его преследовали какие-то сомнения, глупая неуверенность в себе, страхи и преследующие его волнения о том, как именно его воспринимают окружающие. Но потом все изменилось, все просто встало на свои места. Как часы, наконец-то переставшие отставать на полсекунды, как паззлы, сложившиеся в одну картинку. А ведь в тот самый день, когда его исцелили, он еще сомневался, правильно ли поступает. Боялся, испытывал признаки депрессии. И дрожал словно осиновый лист, когда его ввели в процедурный кабинет. Но сейчас Ричарду казалось, что это было в далекой прошлой жизни.
Завязав шнурок легких летних шорт и накинув на себя светлую майку, Ричард в последний раз прикоснулся к волосам, убеждаясь, что они уложены с легкой небрежностью и, захватив крем от загара, вышел из комнаты, направляясь на террасу, где его уже ждали завтрак, горячий кофе, свежая газета, а также с минуты на минуту должна была подойти Клэри. Она никогда не опаздывала, иначе она знала, что ее ждет. Так что Ричард не сомневался, - его кофе не остынет прежде, чем она появится, и они смогут позавтракать вместе.
Солнце уже вступило в свои права, но под крышей террасы сохранялась приятная тень, и временами проскальзывал легкий ветерок. Удобно устроившись в плетеном кресле за накрытым белоснежной скатертью столом, Ричард пригубил стакан с апельсиновым соком и окинул довольным взглядом завтрак. В центре стояли ароматные блинчики со свежими ягодами, - он всегда обожал их. До исцеления и после. Выходит, не так уж он сильно изменился, как считал его брат. Все его привычки и интересы остались с ним. Ну а то, что вместо беспокойства в его мыслях поселилась ровная безмятежность, - разве могло быть недостатком?
Ричард облокотился на спинку стула и взглянул на часы. Пора было уже Клэри появиться.

Отредактировано Richard Adderly (2016-06-15 23:26:46)

Ричард уставился на дверь, ведущую на террасу. Его забавляло играть в эту игру – успеет или не успеет? От этого зависел его план на день. Если Клэрибэл опоздает или ошибется, он будет грубым с ней. Если же она сделает все правильно, Рич будет мягким, обходительным, как во время их первых свиданий, когда ему нравилось производить впечатление принца на белом коне и смотреть на то, как девушка занимается самообманом, видя в нем человека, которым он не являлся. Но Клэри никогда не делала все правильно – Ричард всегда находил к чему придраться. Из двух вариантов: грубость или мягкость, ему доставлял удовольствие только первый. Но пока ему приходилось сдерживаться. Нужно было дождаться официального бракосочетания, вот тогда-то он покажет себя со всех сторон, которые пока от Клэри были скрыты.
Он часто задумывался над тем, почему после исцеления он стал нуждаться в жестокости. Он гнал от себя эти мысли. Но в глубине души он понимал, - это единственный для него способ хоть что-то почувствовать. Все его существо тянулось к чувствам, но их не было. Никаких, полная пустота, тишь, гладь, безмятежность. Нет, он вовсе не жалел, что у него отняли эмоции, он был рад избавиться от этой отвлекающей шелухи. Он не хотел заболеть делирией и чувствовал себя в безопасности. Но иногда что-то внутри него требовало выхода, и никогда не получало его.
Ее виноватый взгляд вызвал у Ричарда самодовольную улыбку. Она почти не опоздала. Почти. Она это знала, ей не нужно было ничего объяснять. Ее тихий голос, которым она произносила слова, которые не имели для Ричарда никакого значения, также укрепляли его уверенность в этом. Их одежда, - да какая разница, если к обеду на ней не будет ни клочка ткани? Это же не светский прием, в его спальне будут только они. Как и всегда. Родители? Да кому какое до них дело. И ему, и ей было абсолютно наплевать, чем они живут, лишь бы они просто были, и мир Ричарда не менялся, а продолжал держаться, сохраняя все свои точки опоры. Поэтому Ричард ничего не ответил. Он лишь плотоядно улыбнулся, когда платье Клэрибэл свалилось на пол у их ног. Она стояла прямо перед ним в одном купальнике. Девочка знала, как сделать ему приятное. Протянув правую руку, Ричард положил ладонь на внешнюю сторону бедра девушки, медленно проводя по ее нежной коже.
- Моя неделя прошла, как и было запланировано, - облизнув губы протянул Ричард, однако не глядя Клэри в лицо, - его взгляд блуждал по тем местам ее тела, которые исследовали его руки, - в ожидании этого дня, - скользнув по ее плечу, пальцы Ричарда добрались до подбородка Клэри, властно сжав его, и притянув к своему лицу. Холодные влажные губы прикоснулись к губам девушки, запечатлевая на них доминирующий животный поцелуй. Когда Ричард отстранился, в его глазах горел огонь, а на губах играла ухмылка предвкушения всего того, что он собирается сделать с Клэрибэл, - но сначала завтрак, - как ни в чем ни бывало, Ричард облокотился на спинку своего стула, поднимая бокал охлажденного апельсинового сока и жестом показывая Клэри, что она должна присесть напротив.
- Фруктовый салат с нежирным йогуртом, как ты любишь, дорогая, - мягко улыбнулся Ричард. И в его искренность можно было бы даже поверить, если бы им обоим не было на сто процентов известно, что Клэри терпеть не может есть фруктовый салат с нежирным йогуртом.

Ричард всегда требовал от Клэрибэл послушания, но и одновременно с этим ожидал, что она взбунтуется. Ему льстило, когда она была покорной, это грело его самолюбие, но в то же время ему не нравилось, когда она делала все, что он говорил, будто бы была марионеткой. Будучи безупречно сговорчивой, она напоминала ему сломанную игрушку. А Ричард ненавидел сломанные игрушки, и всегда сразу их выбрасывал. Он мог раздражаться, что она не протестует, но и, напротив, мог разозлиться, если со своим протестом она перегибает палку. Это была очень тонкая грань, - и не каждая девушка смогла бы понимать, где она проходит. Это было все равно, что ходить по лезвию ножа. Клэри это умела. Именно поэтому она так нравилась ему, в отличие от его первой жены, Мэйбл, которая никогда не могла понять, чего именно от нее хочет муж.
Когда Клэри ослушалась Ричада не сев за стол, а предложив поменять планы, это только раззадорило его. Это была его любимая игра, напоминающая кошки-мышки, когда мышка дразнит кошку, лавируя между ее лап с острыми когтями. В конце кошка конечно же ловит мышку и съедает ее, но главное удовольствие для кошки конечно же в прелюдии.
- Сладкий пирожок, я вижу, ты вся горишь, - сахарным голосом проворковал Ричард, нарочно выбирая уменьшительно-ласкательное прозвище, подчеркивающее якобы лишний вес Клэри, который нужно было сбросить, - и я понимаю твое нетерпение. Но мы же не хотим, чтобы у тебя не хватило сил ублажить меня в постели? Так что обязательно надо подкрепиться, - крепко обхватив Клэри за талию, Ричард резким движением усадил девушку к себе на колени, так что сквозь тонкую ткань его летних шорт она могла всецело ощутить его неравнодушие к ее предложению. – Я сам покормлю тебя, - властно заключил Ричард, подцепляя кончиком вилки дольку яблока с ее тарелки. Поднеся вилку к ее рту, Ричард дождался пока Клэри приоткроет губы, а затем позволил одной капле нежирного йогурта упасть ей на язык, а следующей – на подбородок, и только после этого отправил яблоко ей в рот. - Вот так, - прокомментировал он, с наслаждением проводя большим пальцем по ее подбородку, словно пытался втереть стекающий по нему йогурт ей в кожу. Ей это не должно было понравиться, она не любила играть с едой во время секса или прелюдии, не хотела, чтобы еда скользила по ее телу, поэтому именно это и делал Ричард. – Еще ложечку? – с притворным участием в голосе спросил Ричард, накалывая на вилку кусочек ананаса и кормя им свою невесту. И когда очередная капля йогурта упала с ее губ, потому что Ричард был не очень аккуратен, его пальцы вновь коснулись ее щеки, гладя и оставляя новые йогуртовые следы. – У тебя такая мягкая кожа, - щебетал Ричард.
Но этого ему было мало. Бросив вилку на стол, Ричард засунул руку под легкую ткань верха купальника Клэри и, нащупав округлую девичью грудь, с силой сжал ее так, что костяшки его пальцев побелели, а на теле Клэрибэл наверняка остались отпечатки его пальцев. Ричарду нравилось думать, что отметины его пальцев сохраняются на ее теле постоянно. Потому что она принадлежит ему, его собственность. И больше ничья.
- Тебе же это нравится, - утвердительно произнес Ричард, прекрасно зная, что это не так, но продолжая настойчивые ласки, другой рукой собирая в хвост распущенные светлые волосы Клэри и перехватывая их ладонью так, чтобы полностью контролировать движения головы девушки. Пользуясь этим, о наклонил ее голову влево.
- Ммм, детка, - застонал Ричард, прикасаясь холодными влажными губами к оголенной шее Клэрибэл. – Расскажи мне, что ты хочешь, чтобы я сегодня сделал с тобой в постели? – она ведь знала, что ему нужен подробный эротический рассказ, иначе он сам все придумает. И вот тогда она пожалеет, что не проявила фантазию, когда могла сама что-то выбирать.

Отредактировано Richard Adderly (2016-06-15 23:26:12)

Клэрибэл не переставала удивлять Ричарда. В отличие от Мэйбл, которая на протяжении их недолгого брака менялась только в худшую сторону, становясь покорной и безвольной, Клэри была яркой и живой. Ричарду нравилось проверять ее на прочность и смотреть, что из этого получится. Она была словно инструмент, трогая струны которого, Рич извлекал разные мелодии, никогда не зная, какими звуками он отзовется.
Это была лишь аллегория, уже очень давно Ричарда не трогали ни музыка, ни живопись, ни стихи. Раньше, еще до исцеления, он любил рисовать. Он этого почти не помнил. После возвращения из медицинского центра войдя в свою комнату, и увидев там некогда дорогие ему вещи, среди которых были его рисунки, акварельные краски и кисти, он ощутил себя чужеродным среди этой обстановки. Как будто это была чужая комната, не его. Именно поэтому в тот же день он избавился от всего лишнего, закинув барахло на чердак. И только после этого, довольный новым порядком, с чувством выполненного долга лег спать в своей обновленной спальне.
Вот так было и с Клэрибэл. Увидев ее впервые, Ричард сразу понял, какой она была хорошей: чистой, целомудренной, и такой непохожей на него самого, - равнодушного, избалованного, испорченного, переполненного животными страстями. Он захотел изменить ее. Жесткие игры в постели Клэри не подходили, Рич видел, как все в ней протестовало против такого утоления страсти, и именно поэтому ему так нравилось ломать ее раз за разом, уча новым штучкам. Теперь Ричард всегда с удовольствием любил вспоминать, какой была Клэрибэл во времена их первого знакомства. Невинной, мягкой, домашней девочкой, с открытой улыбкой и светлыми волосами, - будто ангел, сошедший с небес. Для большинства их общих знакомых она по-прежнему оставалась такой, но Ричард уже знал ее другой, - той, которую каждый день выцарапывал из этой мягкой шкурки сельской непорочности и простоты. Знал, как опухают ее нежные губы после многих часов терзаний его рта, как на бледной коже расцветают синяки, как она жалобно вскрикивает, когда он берет ее там, где ему вздумается: у стены, на столе, перед высоким зеркалом своего шкафа. Его стараниями она становилась темной и порочной, его Клэрибэл, хоть и пыталась это скрыть, продолжая притворяться тихой неискушенной мышкой. И ей конечно же начинало нравиться все, что он делал с ней, и что заставлял ее испытать, не могло не нравится, - иначе почему она всегда шла у него на поводу, отдавая себя в его руки? В его спальне ее мягкий свет всегда мерк, сменяясь темнотой их взаимной страсти и ярости, и это то, что никогда не могло надоесть благообразному, приличному, всегда сдержанному сыну мэра.
Поэтому Ричарда даже смутила мысль о том, что сегодня его дражайшая невеста захотела сменить роли и поиграть с ним, как кошка с мышкой. Будучи ребенком Ричард слишком часто отдыхал в семейном загородном доме, где и для животных не было преград, там он убедился в том, что некоторые мыши с легкостью могут перекусить горло даже матерым котам. Так что кошка и мышка вполне могли поменяться местами.
- Будь по-твоему, - промурлыкал Ричард, позволяя Клэри встать с его колен. Неторопясь залпом опрокинув стакан холодного апельсинового сока, Рич в предвкушении облизал губы. Она пожелала, чтобы он нес ее на руках в спальню, так почему бы не исполнить ее просьбу? Поднявшись, Рич обхватил Клэри за талию и взвалил себе на плечо, звонко шлепнув по неприкрытой крохотным лоскутком купальника упругой ягодице. С удовлетворением отмечая тотчас же проявившийся в месте удара розовый след от его ладони, он растянул губы в самодовольной улыбке. Широкими шагами Ричард пересек террасу, одновременно сбрасывая легкие летние туфли с ног Клэрибэл, поддев их указательным пальцем. Толкнув дверь в дом ногой, он вошел внутрь, направляясь к лестнице, прямиком в спальню. Нести Клэри, словно куклу, было приятно, он чувствовал, как безвольно повисли ее руки у него за спиной, как развеваются ее длинные волосы, щекоча его спину. Рич не сомневался, - ей тоже доставляло удовольствие, когда он проявлял свою мужественность. Ричард знал себе цену: он был красив, у него было спортивное тело и, разумеется, это не могло ее не возбуждать. К тому же, он был настоящим мужчиной: властным, уверенным в себе, умеющим управлять и отдавать приказы, женщин всегда это заводило.
Аналогичным способом распахнув дверь спальни, он захлопнул ее ударом ноги, проходя прямо к широкой двуспальной кровати, накрытой покрывалом. Сдернув его свободной рукой, Рич, не заботясь об аккуратности, бросил Клэри на подушки, не сводя с нее жадного похотливого взгляда. Когда-то точно так же на этом месте лежала Мэйбл. Но во взгляде покойной жены он никогда не ловил такого вызова, каким одаривала его Клэри. Большие оленьи глаза Мэйбл могли бы разве что разразиться потоком слез, что всегда раздражало его и вызывало лишь холодную ярость. Но малышка Клэрибэл в глубине души разделяла его вкусы, пусть возможно и не до конца признавалась себе в этом. Им обоим нравилась жестокость одного и беспомощность другой. Сладкое чувство контроля, вседозволенности, зависимости от прихотей и решений другого человека.
- Я сделаю все, как ты сказала, - томно прошептал Ричард, наклоняясь над Клэри и медленно потягивая за завязки верха ее купальника, срывая его, – все, как ты просила, - продолжал он, оставляя дорожку из засосов на ее груди, и одновременно исследуя руками ее тело. Добравшись до ее плавок, он потянул их вниз, сбрасывая и их, оставляя свою невесту полностью раздетой. Видеть ее обнаженной и беззащитной на белоснежных простынях было волнующе, и Ричард больше не мог ждать. Поднявшись, он приоткрыл дверь зеркального шкафа и вынул оттуда свой любимый галстук. Ведь такими были заявленные ею правила игры. Наматывая его на кулак, он вновь наклонился над Клэри, и, ладонью поддерживая ее голову за затылок, впился в ее губы собственническим, грубым поцелуем. Развернув галстук, он надел его на шею Клэри, затягивая, а затем отклоняясь назад, чтобы насладиться зрелищем, - голубые полоски на ткани оттеняли ее прекрасные глаза. Поднявшись и оказавшись перед девушкой на коленях, Ричард потянул за кончик галстука, приближая ее голову к себе. Второй рукой он расстегнул ширинку на шортах, под которыми, как оказалось, не было надето ничего, так что Клэри могла воочию убедиться в его нетерпении.
- Раз уж ты хочешь быть кошкой, то сначала проверим твою реакцию, дорогая, - сладенько протянул Ричард, не выпуская из руки галстука, держащего в плену шею Клэри. – Посмотрим, как хорошо ты охотишься за подвижными предметами… - самодовольно ухмыльнулся он, – эта мышка реально большая, детка. Сможешь ли ее проглотить?