Эйш не любила общественные сборища. Еще больше фарса, еще больше кривых улыбок, совсем таких, как показывает отражение в витрине напротив: алый росчерк на бледном лице, свет, не доходящий до потухших глаз. Толпа безразличных собеседников, зацикленных на личном эго. Совсем как она..все как она. Идеальные куклы, чертовы клоуны из сундука капризного кукловода. Она снова кривит губы и раскланивается с очередным. На секунду прикрывает глаза и сдавливает стакан тонкими пальцами - мгновение правды, миг раздражения - и вновь безупречная маска, скрепленная лентой вежливости.
Она пробирается сквозь толпу и окидывает взглядом до зубного скрежета омерзительно-счастливые и ужасно лживые лица, что белозубо улыбаются с плакатов. Они иные, их бумажная жизнь достигла своего апогея, так гласит слоган парой сантиметров ниже подбородка, - зря, надо было прилепить на лоб, как мишень, там ему самое место. Ее жизнь никогда не станет такой чертовски идеальной, выверенной и счастливой. Память не отпустит, разум не предаст: дважды поруганный, дважды излеченный, дважды убитый...
Она стоит в первых рядах рядом с громкоговорителями, откуда электронный голос мэра вещает о важности момента единения, сплоченности народа против болезни, правильности выбора. Толпа негромко переговаривается, шепчется и согласно кивает в ответ своему лидеру, им и невдомек, что через пару минут болото всколыхнется, белоснежные одежды непогрешимых лидеров грузом начнут засасывать их на дно, откуда в ответ, пусть и на время, но поднимется тщательно скрываемая грязь и зловонный запах обмана, искусно маскируемый дорогостоящими духами.
Эйш и сама не знает, чего ожидать от сегодняшнего праздника: банальной скуки или неприятных сюрпризов, одно лишь глухое раздражение не оставляет женщину. Фрустрация, беспощадная ты с*ка, становилась перманентным состоянием и затягивала Андерсон не хуже того болота, в котором они все уже давно квакали на своих кочках.
- Верно говорит, - рядом слышится густой бас и Винтер чуть поворачивает голову, слушая уверенную речь соседа, - болезнь давно пора искоренить, сколько лет прошло, а все наши дети страдают, - вторит ему визгливый голосок и Эйш морщится, словно от зубной боли. Иногда ей кажется забавным, с какой яростью люди защищают мир без делирии, мир без любви.. А порой она сама не хуже разъяренного зверя с пеной у рта готова доказывать, что любовь зараза, что любовь беда и места в жизни ей больше нет. 
- Куда только смотрят эти ученые? Протирают штаны в лабораториях, а результата нет, - подзуживающий голосок слышится за спиной и парочка соседей поворачивают головы в поисках наглеца, посмевшего очернить действия правительства. Эйш не реагирует, усилием воли заставляя сделать себя глоток прохладного лимонада из уже порядочно помятого стаканчика. Она привыкла, что недовольных не искоренить, не выжечь напалмом и не вырубить под корень. Да и надо ли?
"...наших семей и нашего разума целиком зависит от нашей бдительности. Безопасность, безгрешность, сообщество – вот…" - не успевает закончить торжественную и выспренную речь мэр, "большой глаз" тухнет и Эйш вскидывает голову, ее гложет любопытство на грани с садистским удовлетворением, неужели ошибка? Четко выверенная режиссером мизансцена не оправдала своих надежд перед публикой и она воочию увидит бунт чинных леди, перевернутые стулья джентльменов и разграбленную вешалку импровизированного театра под синим небом?
Улыбка, уже совсем иная, предвкушающая и искренняя, ползет по красным губам и наконец доходит до глаз. 
– СВОБОДА. ВОТ ЦЕНА ВАШЕГО БЛАГОПОЛУЧИЯ. - кадры, по мнению организаторов, долженствующие смутить разум зрителей и разбудить совесть, сменяют заставку. Вот только нет у толпы своего разума и совесть удалена за ненужностью, словно рудимент.
Голос гремит дальше, выплевывая слова, будто оскорбления: четко, грозно, ставя точку после каждого.
И Эйш готова поспорить, что любовь все же болезнь, а уничтожение городских стен не подарит тщательно воспеваемую свободу. Разруха и хаос - разве это свобода? Гражданская война, где брат на брата, отец на дочь, мать на сына - разве это свобода? Анархия и беззаконие не подарят счастье народу, лишь подвинет тот самый слоган на пару метров выше, превращая всех их уже не в бумажные мишени...
Кто-то пытается перекричать толпу и убедить присутствующих, что все - лишь инсинуации радикалов, сошедших с ума от делирии и отказавшихся от излечения, другой истошно визжит совсем рядом и Эйш понимает, что это давешняя соседка, застрявшая на истеричной ноте. Толпа беснуется, толпа волнуется без своих пастухов, толпа готова вот-вот попасть в лапы стервятникам...
Винтер не желает поддаться всеобщему безумию, к вящей гордости, она мнит себя трезвомыслящим человеком, обособленным и смело обходящимся без поводыря. Прилагая колоссальные усилия, женщина пробирается сквозь толпу. На сегодня с нее хватит увеселительной части, познания непознанного и раскрытия сокрытого. Ее частичка того самого трансцендентного мира, о котором столь часто писали запрещенные ныне философы, пусть остается внутри. Эйш обойдется и без дальнейших попыток пробраться за грань, все равно не поймет и не расскажет, до нее не достучатся и не исправят.. Она сделала свой выбор. Дважды.
Поток свежего воздуха, возвестивший о конце столпотворения, ринулся к ней, овевая лицо и дышать тут же стало легче. Глаза находят убегающую вперед улочку между двух домов и впервые за все время Винтер жалеет, что членам правления не положена личная охрана. Раздражение сменяется осторожностью и она шагает вперед, стремясь поскорее укрыться меж каменных стен и вернуться в свои четыре угла, где не будет кричащих динамиков, неправильных и разлагающих своей заманчивостью призывов, где можно скинуть маску безупречных и стать вновь собой, грешной, кому гореть бы в Аду, да она уже и так в нем.
В Аду самое место мертвым. Рука нащупывает прохладную и чуть шершавую кладку, ноги делают еще пару движений, а глаза расширяются в испуге. Впервые за долгое время ей снова так страшно. Даже там, парой минут ранее, она не испытывала ничего, кроме усталости и легкой настороженности, сейчас...сейчас же память услужливым палачом подсовывает картины другого места, другого тела и ее самой, с отвращением оттирающей чистые до скрипа руки в сотый раз.
В горле застрял комок и вместо ожидаемого крика вырывается лишь слабый сип. Она боится. Боится до одури, до дрожи в коленках и вспотевших ладошек. Темно-бурая жижа, растекшаяся возле туловища, пугающе надвигается на нее и грозит запачкать черные туфельки на тонком каблуке. Отчего-то становится безумно важно сохранить их лаковый блеск незапятнанным, оставить сияющей пряжку на ремешке и чистой подошву. Эйш будто в замедленной съемке делает шаг назад и хватается снова за стену, покачнувшись и чуть не упав, опускает голову вниз и пытается втолкнуть в грудь лишнюю порцию воздуха. В глазах отплясывают дикий танец цветные мушки и сердце гулко бьется в висках, а тело не хочет слушаться и вытворяет лишь то, что вздумается ему.
Секунда. Вторая. А может десятая? Эйш не знает, ее счетчик сбился, и кролик в аккуратном сюртучке уже не скажет «Опаздываю! Как я опаздываю!» Не куда больше спешить, то и дело поглядывая на часы.
Мысли: глупые, несуразные лезут ей в голову, которая все так же склоняется к земле, словно под тяжестью вороненых волос, под гнетом непонятной вины. Челюсть сжата. Вдох, выдох. Медленно и осторожно. Вот так. Зубная эмаль вот-вот начнет крошиться от лишних усилий, а пальцы царапают нежную кожу о необработанный кирпич.
Она обходит лежащую..лежащее тело. Почему-то назвать находку женщиной уже не получается. Не бывает у людей таких обескровленных лиц, скрюченных судорогой борьбы пальцев, не ходят живые с ранами, исполосовавшими всю грудь и живот. Эйш резко подносит ладонь к лицу, зажимая нос и стараясь дышать лишь ртом. Но металлический, сладковатый привкус крови уже маслянисто катается по небу, вызывая еще больший животный ужас и желание бежать, бежать отсюда без оглядки.

Неужели такова цена свободы?

Отредактировано Aysh Anderson (2016-05-07 23:03:17)

Счастливые лица исцелённых людей, громкие речи о пользе исцеления. Беатрис подташнивало от этого "праздника жизни". Работа в "Америка без Делирии" обязывала быть её на каждом празднике, что бы потом, на пресс-конференциях, она привычно выходила на сцену и рассказывала людям о пользе таких мероприятий. Никогда в жизни она не думала, что её работа будет заключаться в лицемерии. Исцеление не сработало, её внутреннее состояние абсолютно никак не поменялось, к счастью она научилась с этим жить. Жизнь напоминала бесконечную игру, где она притворяется другим человеком. Ровно с момента, когда она проснётся и вплоть до того, как закроет глаза.
Торжественная фоновая музыка, мэр города стоит на сцене, и с воодушевляющей речью рассказывает о пользе процедуры, о коварности болезни. Эти слова Беатрис слышала бессчётное количество раз, ей становится скучно. Изображения на экранах меняются, теперь мелькают сцены насилия, разрушенные города. Кричащие лозунги о вреде исцеления заставляют толпу оживлённо двигаться, начинается хаус. Организаторы пытаются успокоить людей, однако, их попытки провалены. Крик толпы заглушает все микрофоны, начинается давка. Беатрис чувствует давление на себя со всех сторон, становится трудно дышать. Люди мечутся из стороны в сторону, как загнанные животные. Зоопарк, по другому это нельзя было назвать. Кто мог сделать такое? Неужто, по ту сторону забора есть люди, боящиеся за свободу и право выбора. Девушка слышала о группе сопротивления, о сбежавших из города, о людях, не желающих расставаться с любовью. Всё это она воспринимала как мифы, ведь правительство не позволило бы преодолеть преграды. Или, это только Беатрис так думала? Девушка лихорадочно начала осматриваться по сторонам, нельзя было оставаться в самом эпицентре хауса и беспорядка. Она увидела мужчину, бежавшего в сторону переулка. Выхода не было, на тот момент это было безопаснее всего. Медленно, Беатрис начала пробираться в его сторону, а в голове звучали лозунги на экранах. "Любовь и свобода". Эти слова никогда не бывают на слуху у жителей города, на эти слова наложено негласное табу. Мы не говорим любовь, мы говорим болезнь.
Преодолев толпу, девушка обернулась и увидела позади себя напуганных людей и организаторов. Она увидела их непонимающие взгляды, испуганные лица. Телефон в кармане куртки уже разрывался от рабочих звонков, но в данный момент, Беатрис не была в состоянии взять себя в руки. Слишком много произошло, слишком много нового сегодня она узнала. Беатрис свернула в переулок, она в безопасном от хауса месте, надо было взять себя в руки и разобраться с проблемами. Впереди себя она увидела парня и девушку, она поняла что привычную маску "исцелённого человека" снова пора одеть. Что-то было не так, Беатрис ускоренными шагами стала подходить ближе. Видимо они услышали её шаги и обернулись, на лицах была гримаса ужаса и страха. Девушка опустила взгляд ниже, и поняла причину их испуга. На земле лежала женщина, тело которой было сильно испорчено. Кровь медленно растекалась по земле, в воздухе стоял металлический запах. Сколько она тут пролежала? Беатрис впервые видела мертвого человека, рвотный рефлекс быстро подскочил к горлу, но с этим надо было бороться. Что здесь произошло? И кто эта пара? В ужасе девушка отпрянула подальше от тела, тело не слушалось разума. Надо было сохранять спокойствие, ведь я работала в АБД, нельзя было поддаваться давлению. Но стены переулка казались теперь слишком узкими, казалось все мои лёгкие наполнились этим металлическим запахом, он был повсюду. Девушка обхватила лицо руками, надо было что-то предпринимать. - Я пойду, позову помощь. Шок от увиденного сделал ноги ватными, почему-то голова помутнела. Сейчас мозг Беатрис соображал очень плохо, но в таких ситуациях, нужно звать помощь. Это было очевидно. Она развернулась и побежала обратно к толпе хаотичных людей, ноги были неуправляемыми, девушка спотыкалась на каждом шагу. Ей уже начало казаться что она вообще не добежит до регуляторов. - Помогите, там убили человека! Помогите! Она начала кричать и привлекать внимание людей, внимание регуляторов. Видимо это дало своё действие, пару служащих обернулись на её крики.

Настроение у Ричарда было приподнятым. Он был доволен собой, тем, что смог помочь отцу и его команде выкрутиться из ситуации, созданной сопротивлением. Толпа еще бесновалась, но на экранах уже появилось видео, посвященное Дню города. Скоро они успокоятся. Регуляторы оцепили площадь, и следят за порядком, так что акция не удалась. Да и кто вообще сказал, что это дело рук сопротивления? И что они вообще – организованная группировка? Регуляторы постоянно работают, проводят рейды, отлавливая всех подозрительных лиц. Должно быть, они не так уж плохо делают свою работу. Возможно это просто единичная выходка помощника режиссера. Которого, кстати, уже куда-то увели. И поделом ему.
Воркование Клэри о том, насколько Ричард был великолепен, было усладой для его ушей. Он был совершенно с ней согласен, и это именно то, что он хотел услышать. Так что Ричард решил быть благосклонным с ней. Правда это не отменяло наказания, которое ее ждало за платье. Нужно быть постоянным в своих решениях, держать слово, иначе кто же станет тебя уважать и бояться? Хотя не только кнут, но и пряник она получит.
- Завтра мы идем в кино, - объявил Ричард, беря невесту за руку и направляясь с ней к выходу со сцены. Спустившись с Клэри по ступенькам, он подхватил ее под локоток. - Фильм о политическом устройстве Соединенных штатов, - безумно интересно, - добавил он, направляясь вместе с девушкой к летнему кафе.
Но войти внутрь они не успели, за углом послышался какой-то шум и крики. А вскоре прямо навстречу Ричарду выбежала девушка. Она была явно не в себе, - растрепанные волосы, в глазах читался ужас, она выглядела так, словно сошла с ума. В общем, на лицо все симптомы делирии.
- Идем посмотрим, что там, - не выпуская руки Клэри, Ричард решительно направился в переулок, поманив за собой несколько регуляторов, стоящих у кафе. Картина, которая ему открылась, была поистине неприятной, даже мерзкой. На земле в луже липкой крови лежало изрезанное человеческое тело. А над ним склонилась девичья фигура, делающая бесполезные попытки реанимировать мертвого человека. Всем здесь было ясно, что жертву убийства уже не спасти, - об этом говорила хотя бы огромная лужа крови. Действовать столь нелогично мог только зараженный, чей мозг отключается под гнетом ненужных эмоций.
Ричард с брезгливым выражением лица отступил на шаг, рукой преграждая путь Клэрибэл, чтобы она не вздумала подходить.
- Скорее, сюда, - обратился Ричард к идущим за ними регуляторам. И сперва могло бы даже показаться, что он хочет попросить их помочь жертве. Но он намеревался сделать совсем не это. - Эти двое вызывают подозрения, проявляют симптомы делирии, - подойдя к одному из регуляторов ближе, тихим голосом проговорил Ричард, указывая на девушку, склонившуюся над телом, и на вторую, что звала на помощь. - Их обеих нужно проверить, возможно они заражены. И вызовите кого-нибудь, чтобы убрали здесь, - Ричард сморщился оттого, что металлический запах крови заполнил его легкие.

Отредактировано Richard Adderly (2016-05-27 23:04:50)